Часть 1
Моше отправился воевать с немецко-фашистской Германией из Ишува ( так тогда называли граждане Израиль). Он много слышал о зверствах, которые творили фашисты и о том, как они относились к евреям. И он решил. Родители и жена с двумя детьми осталась в Иерусалиме. С двумя прелестными, рыжими и кудрявыми малышками.
Разумеется, они не хотели его отпускать, но. Он был молод и горяч. И хорошо известен в подпольных организациях, которые боролись с английским протекторатом.
Поэтому. Обняв жену, ребятишек и папу с мамой. Моше направился. В сторону Англии.
Куда и прибыл в 1940ом году. Где поступил на службу и стал проходить курс бойца. А уже в 1941 он в составе 601 траншейной роты был переброшен в Западную пустыню, в Солуме. Что на границе Египта и Ливии.
Вот отсюда и начался его путь домой. Долгий и кровавый.
Потому что, потом в полном составе или точнее. В количестве, оставшемся после тяжелых боёв они и попали под Тобрук.
Лесли Морсхеди и Рональд Скоуби.
Роммель и Гастоне Гамбара.
Знаете, что такое бои в пустыне? Когда внизу вместо земли. Окаменевшая смесь мелких камней, песка и глины или сыпучий и предательский песок, а сверху.
Бесконечное ослепительно- белое небо. И в нём прибитое гвоздями намертво Солнце. Которое сжигает всё вокруг. И не спрятаться, не скрыться. Да.
Большинство воевало в длинных шортах и рубашках с короткими рукавами. Но те, кто ещё оставался в строю и помнил эрец Исраэль. Отлично знали.
Меняй шорты на штаны, а рубашку носи, не закатывая рукава.
Вы когда-нибудь лежали сутками под палящим Солнцем, по колено в песке? Время от времени высовываясь из-за бруствера, укрепленного чем попало? Если нет. То вам будет сложно понять. Почему штаны лучше шорт. Но если вы к этой адской сорокаградусной жаре прибавите бесконечный танковый, пушечный и стрелковый огонь. То поймёте.
Что самое главное. То есть. Дороже золота.
Были боеприпасы и вода. Которую союзники привозили на судах. И выдавалась она порционно. Да и не мог никто взять больше двух фляг. Получился бы, слишком большой вес.
Вот ещё бы, немного галет.
Чтобы вечером, когда зайдёт проклятое светило. Можно было скрючиться, стараясь не прислоняться спиной к раскалённому окопу. И вместе с товарищами, перекусить, а потом.
Лежать на спине на окопном дне, плечом к плечу с другом. И смотреть в бесконечные звёзды.
И рассказывать, рассказывать, рассказывать. Ведь в еврейской роте были бойцы не только из Ишува. Они были из Франции, Италии, Америки и ещё очень много откуда.
Они собирались вокруг Моше, его сограждан и с совершенным восхищением слушали их рассказы о Иерусалиме. Об оливках, танцующих девушках и о том. Что можно получить свой кусочек земли или же работать вместе со всеми, а потом. Танцевать.
И в их глазах, привыкших к смерти и страданиям. В их глазах, привыкших видеть смерть своих близких и своих друзей.
Загорались звёзды.
Они мечтали увидеть Иерусалим. Еврею не надо увидеть Париж и умереть.
Еврею надо увидеть Иерусалим и жить на земле Израиля.
И это то, о чём они все мечтали, а Моше.
Он уже распределял их. Кого передаст в подпольную организацию, а кого направят на работу.
-А как там у вас девушки?
Спрашивал неизменно его лучший друг Ицик. Высокий и немного рыхлый еврей из Франции. Очень красивые?
Моше делал такие большие глаза. Что это было видно и в темноте. Ведь костры нельзя было жечь.
-Наши девушки. И наши женщины. Разумеется. Самые красивые и самые лучшие в мире. И тут вся молодёжь собиралась вокруг него и он.
При свете звёзд, а в пустыне. Дамы и господа. Знаете, какое небо в пустыне и звёзды?
Правильно.
Оно бесконечное.
Они склонялись над Моше и он показывал им фото своей жены, детей и сестры.
-Сестра моя!!! Кричал Ицик и принимался виртуозно материться на французском.
А ну! Все отошли! Ишь, глазами шарят. Мне Моше обещал.
И тогда ребята, подняв вверх правую руку и потом, прижав её к сердцу, говорили
-В следующем году, в Иерусалиме…
Так они и проводили время. В перестрелках и атаках, а потом отступлениях.
А знаете. Знаете, что они отдавали воду раненным товарищам. Чтобы те могли дожить до вечера, когда их заберут санитары. А если слишком далеко было, то.
Отдавали всю воду и высыхали. Буквально. За пару дней.
Часть воды шла на охлаждение оружия, а иначе никак.
Так что, сказать, что вода была на вес золота, это ничего не сказать.
Вот в одной такой воронке. И оказались Моше и Ицхак. Собственно говоря. Ицик затащил туда раненного и контуженного Моше. Снаряд из танка. Спасло их только то.
Что заряжающий из немецкого танка. Перепутал осколочный и противотанковый снаряды. Если бы не это, то их уже не было бы в живых. Но, повезло.
Моше ранило в левое плечо и контузило.
Немцы крыли, словно градом. А пулемёты косили всех, кто пытался прорваться к оставшимся впереди нескольким группам.
Организовать контрнаступление и отбросить фрицев удалось только через два дня.
Моше остался жив только потому, что Ицик отдал ему всю свою воду. Всю, до последней капли, а потом. Прикрыл собой. Нет.
Не от пули или гранаты. От Солнца.
Так их и нашли. Бредящий Моше и уже холодный Ицхак. Моше всё рассказывал Ицику, как он познакомит его после войны с сестрой и расскажет ей. Какой он героический парень.
В последнюю секунду. Когда два санитара стаскивали с него тело Ицхака. Моше пришел в себя и всё мгновенно поняв. Дико закричал и не хотел отпускать своего друга. Потом он заметил у него в руке. Кипу.
Ту самую, которой Ицик очень гордился. Она, это всё что осталось от его семьи, сгоревшей в концлагере. Эту кипу ему оставил его отец. Когда прятал Ицика у знакомых французов.
Моше разжал окоченевшие пальцы друга и взял кипу.
-Пуля или осколок? Спросил он одного из санитаров.
– Солнце. Коротко ответил тот и сплюнув, добавил.
-Чтоб ему.
После госпиталя Моше быстро вернулся в строй. Он отказался от перевозки в Англию и лечения там. Лежал на походной кровати в большой палатке-госпитале. Расположенном недалеко от фронта. Новые раненные приносили тревожные новости. Будто, собираются брать город.
И Моше выпросил у хирурга.
Он должен был отомстить. Кипу он носил в левом кармане рубашки. Иначе она потерялась бы.
Они выбили немцев и итальянцев, но Роммель. Так просто не сдаётся. И он организовал крупное наступление. А впереди. На подступах к городу оказалась 601 траншейная рота или вернее. Всё, что от неё осталось. И разумеется.
Разумеется, Моше был там. В перерывах между боями, он переходил от одного умирающего к другому. И вложив в их руку кипу. Моше, произносил слова молитвы. Под бесконечным и яростным Солнцем, от которого негде было скрыться.
Потом наклонялся к уху умирающего и говорил
-В следующем году, в Иерусалиме.
А потом. После окончания компании. Его и ещё пятерых, оставшихся от роты. Перебросили в Великобританию. Учитывая их опыт, они должны были готовить солдат для отправки на другие фронты. Но это, разумеется не устроило капрала Моше. Он слышал.
Что где-то в Европе, готовится высадка. И ему удалось правдами и неправдами вырвать у полковника Бенджамина, обещание.
Старый вояка матерился сразу на всех языках и крутил свои огромные усы.
-Сынок. Сынок! Сказал он Моше.
Сынок, чтоб тебя, тебе мало было в Северной Африке?
Куда тебя несёт, Моше? Тебе жить надоело? Тебя ведь дома семья ждет.
-Так точно, сэр. Вытянулся Моше.
Полковник ещё пожевал усы и сказал.
-Чёрт с тобой. Пойдёшь со мной вместе, в одной десантной лодке. Идёт?
( продолжение следует)
ОЛЕГ БОНДАРЕНКО- ТРАНСКИЙ
Фото из инета
